Крючков
Максим Симбирёв
подтекст Библиотека
Май 2025
Обложка
Анастасия Рыбьякова
Виталий Якименко
Виталий Якименко
“
мерзким хрюканьем в туманную долину ворвалась бледно-кисельная свинья. Час назад она спрыгнула с донжона, прошлась по яркоокрашенному двору замка, разбрасывая хлюпающую грязь, и рванула «в никуда» без канцелярско-уважительных причин. Это был молодой сорокалетний писатель Никола Крючков.
“
С мерзким хрюканьем в туманную долину ворвалась бледно-кисельная свинья. Час назад она спрыгнула с донжона, прошлась по яркоокрашенному двору замка, разбрасывая хлюпающую грязь, и рванула «в никуда» без канцелярско-уважительных причин. Это был молодой сорокалетний писатель Никола Крючков.
Его пожизненное свинство высмеяли иностранцы. Они фуксом сняли на камеру, как он плевался с башни. Никола не успел поругаться на них, гордо ударил себя в живот и встал на все четыре лапы.
На месте метаморфозы остались его вещи: трусы и сумка с недописанным романом, с которой даже на отдыхе не расставалась его подмышка. Неделю он проходил так, гордо выпячивая волосатый мамон. Если сказать, что от прежнего Николы ничего не осталось, то это будет ложью, — Крючков попросту вытащил пуповину, которая волшебным образом превратилась в закорючку сзади.
Он бежал кабанчиком, наклонив рыло, с которого сыпались переваренные объедки сородича. День назад Крючков лично разделал свой обед — брата по крови. Это была его заграничная прихоть. Он жадно резал свинью, разглядывая её борьбу за жизнь, размазанную с кишками. До этого Никола убивал только надоедливых комаров. Он решил самолично прервать чьё-то дыхание, когда остальные развлечения надоели. Чужая жизнь превратилась в потеху. Вину перед прирезанным поросёнком писатель не почувствовал.
В путешествии ему рассказали мистическую историю о Грегоре Замза, который однажды утром проснулся насекомым. Он был ещё молод, помогал семье, работал за них, а они сидели у него на шее. Никола, когда услышал историю (ещё до своего изменения), посчитал себя Грегором Замза больше, чем сам Грегор. Писатель назвал себя «молодой доброй трудолюбивой пчёлкой», вспомнив детство, когда, будучи примерным скелетиком, он нарисовал стенгазету в лагере, посадил дерево возле отряда и спас тонущего товарища в речке.
Рассказчик попытался объяснить, что на самом деле изменились все, кроме умершего Грегора. Никола Крючков в ответ махнул рукой, уронив кастрюлю с живыми крабами. Одного из них он растоптал: панцирь под ногой треснул с хрустом чипсов.
Опущенная неугомонная свиная физия собирала по лесу прошлогодние жёлуди, пока не лопнула, а точнее, взорвалась. Останки Николы вперемешку с червяками разлетелись стайкой птичек по всему лесу, над его нетронутой свиной головкой посыпались апулейские лепесточки роз.
Замерший свиной зрачок смотрел на несъеденные жёлуди на земле, второй косил на небо.
На месте метаморфозы остались его вещи: трусы и сумка с недописанным романом, с которой даже на отдыхе не расставалась его подмышка. Неделю он проходил так, гордо выпячивая волосатый мамон. Если сказать, что от прежнего Николы ничего не осталось, то это будет ложью, — Крючков попросту вытащил пуповину, которая волшебным образом превратилась в закорючку сзади.
Он бежал кабанчиком, наклонив рыло, с которого сыпались переваренные объедки сородича. День назад Крючков лично разделал свой обед — брата по крови. Это была его заграничная прихоть. Он жадно резал свинью, разглядывая её борьбу за жизнь, размазанную с кишками. До этого Никола убивал только надоедливых комаров. Он решил самолично прервать чьё-то дыхание, когда остальные развлечения надоели. Чужая жизнь превратилась в потеху. Вину перед прирезанным поросёнком писатель не почувствовал.
В путешествии ему рассказали мистическую историю о Грегоре Замза, который однажды утром проснулся насекомым. Он был ещё молод, помогал семье, работал за них, а они сидели у него на шее. Никола, когда услышал историю (ещё до своего изменения), посчитал себя Грегором Замза больше, чем сам Грегор. Писатель назвал себя «молодой доброй трудолюбивой пчёлкой», вспомнив детство, когда, будучи примерным скелетиком, он нарисовал стенгазету в лагере, посадил дерево возле отряда и спас тонущего товарища в речке.
Рассказчик попытался объяснить, что на самом деле изменились все, кроме умершего Грегора. Никола Крючков в ответ махнул рукой, уронив кастрюлю с живыми крабами. Одного из них он растоптал: панцирь под ногой треснул с хрустом чипсов.
Опущенная неугомонная свиная физия собирала по лесу прошлогодние жёлуди, пока не лопнула, а точнее, взорвалась. Останки Николы вперемешку с червяками разлетелись стайкой птичек по всему лесу, над его нетронутой свиной головкой посыпались апулейские лепесточки роз.
Замерший свиной зрачок смотрел на несъеденные жёлуди на земле, второй косил на небо.